Матч состо­ялся в Буэнос‑Айресе в 1927 году. Парт­нёры играли до шести побед, без огра­ни­че­ния числа партий.

Але­хин гото­вился к этому матчу много лет. Он под­верг игру Капа­бланки глу­бо­кому и деталь­ному ана­лизу, нашёл сла­бые сто­роны и убе­дился, что непо­гре­ши­мого «шах­мат­ного авто­мата» не суще­ствует, да и не может суще­ство­вать. Целе­устрем­лённо совер­шен­ство­вал он свою игру, пре­дельно отта­чи­вал тех­нику и, пре­вос­ходя Капа­бланку в твор­че­ской фан­та­зии и объ­ек­тив­но­сти, вышел на реша­ю­щий поеди­нок пре­красно подготовленным.

Любо­пытно, что ещё в 1914 году Але­хин гово­рил, что наме­ре­ва­ется играть матч на зва­ние чем­пи­она мира с Капа­блан­кой, а чем­пи­о­ном мира в ту пору был Ласкер.

Шесть побед Але­хина дока­зали его бес­спор­ное право на шах­мат­ную корону. Два­дцать пять пар­тий окон­чи­лись вни­чью. Три пар­тии выиг­рал Капа­бланка. Небы­ва­лый в исто­рии шах­мат­ный мара­фон про­дол­жался два с поло­ви­ной месяца!

Алек­сандр Але­хин родился в Москве. С шах­ма­тами позна­ко­мился, когда ему было семь лет, и сразу же увлёкся ими. Он был акку­ра­тен, систе­ма­ти­чен и тру­до­лю­бив. Играя сна­чала в домаш­нем кругу, запи­сы­вал пар­тии, затем раз­би­рал их. Юно­шей стал играть по пере­писке и увлёкся ана­ли­зом. Але­хин утвер­ждал, что посред­ством шах­мат он вос­пи­тал свой харак­тер. Шах­маты пре­жде всего учат быть объ­ек­тив­ным. Сде­латься боль­шим масте­ром можно лишь осо­знав свои ошибки.

Осно­во­по­лож­ник оте­че­ствен­ной школы шах­мат М. Чиго­рин говорил:

— Стей­ниц хочет из шах­мат сде­лать науку, я — искус­ство, Лас­кер — борьбу или, если хотите, спорт. Кто из нас прав? Воз­можно, мы все поне­многу правы: это про­сто три направ­ле­ния, в конце кон­цов друг друга восполняющие.

Але­хин, так же как и Чиго­рин, само­заб­венно любил шах­маты и счи­тал их искус­ством. Его увле­кала кра­сота шах­мат­ного твор­че­ства, воз­мож­ность неожи­дан­ной и мощ­ной вспыш­кой интел­лекта сде­лать види­мым то, что таится в глу­би­нах пози­ции и кажется неве­ро­ят­ным. Але­хин был гением ком­би­на­ци­он­ной игры.

Став чем­пи­о­ном мира, Але­хин много играл и добился серии вели­ко­леп­ных побед в меж­ду­на­род­ных тур­ни­рах. С 1927 по 1935 год он брал лишь пер­вые места.

Жизнь Але­хина сло­жи­лась не очень удачно. Вскоре после Вели­кой Октябрь­ской рево­лю­ции он при­нял реше­ние — оста­вил родину, так как счи­тал, что только живя за рубе­жом он смо­жет сыг­рать матч на пер­вен­ство мира. Але­хин посе­лился во Фран­ции, путе­ше­ство­вал с тур­нира на тур­нир по всему зем­ному шару, отре­зан­ным для него ока­зался лишь путь на родину. И это повлекло за собой тоску, неудовлетворённость.

В 1935 году Але­хин потер­пел неожи­дан­ное пора­же­ние в матче с гол­ланд­ским гросс­мей­сте­ром Мак­сом Эйве. Матч про­шёл в острой борьбе, Эйве достиг зенита своей силы, в то время как Але­хин в этом матче ино­гда был про­сто неузнаваем.

Однако силы Але­хина не были пол­но­стью подо­рваны. Он пере­ло­мил себя, собрал в кулак всю свою волю и в матче‑реванше в 1937 году одер­жал три­ум­фаль­ную победу — десять выиг­ры­шей про­тив четы­рёх пора­же­ний при один­на­дцати ничьих. М. Эйве сра­жался муже­ственно, но был сокру­шён вих­рем ком­би­на­ций, кас­ка­дом новых идей в дебюте, желез­ной волей к победе.

Але­хин высоко ценил успехи совет­ских масте­ров и счи­тал Миха­ила Бот­вин­ника пре­тен­ден­том на зва­ние чем­пи­она мира. В 1938 году нача­лись пере­го­воры о матче Але­хина с Бот­вин­ни­ком. Но гря­нула миро­вая война, меж­ду­на­род­ная шах­мат­ная жизнь замерла.

После окон­ча­ния войны вновь были сде­ланы шаги к орга­ни­за­ции этого матча. Но вот 24 марта 1946 года мир обле­тела печаль­ная весть — Але­хин ско­ро­по­стижно скон­чался в гости­нице малень­кого пор­ту­галь­ского городка, где он про­вёл послед­ние дни жизни в оди­но­че­стве и без средств к существованию.

Впер­вые чем­пион мира умер непобеждённым.

Але­хин за свою жизнь сыг­рал 1264 тур­нир­ных и мат­че­вых пар­тии. Он занял пер­вые места в 62 тур­ни­рах из 87, напи­сал несколько книг и про­сла­вился как непре­взой­дён­ный комментатор.