На шах­мат­ной доске, так же как и в школь­ных заня­тиях (Смыс­лов учился на отлично), он был нето­роп­лив, акку­ра­тен, можно ска­зать, обсто­я­те­лен. Смыс­лов готов был доволь­ство­ваться неслож­ной пози­цией с едва замет­ным пре­иму­ще­ством, кото­рое ста­рался реа­ли­зо­вать без спешки и с удо­воль­ствием. Эта линия твор­че­ства при­вела в конце кон­цов к тому, что Смыс­лов стал при­знан­ным клас­си­ком энд­шпиля. Его невоз­можно было увлечь неяс­ными пла­нами, суля­щими быст­рый успех, но недо­ста­точно пози­ци­онно созревшими.

Однако уже в тур­ни­рах пер­вого раз­ряда, встре­ча­ясь с рав­ными сопер­ни­ками и попа­дая ино­гда в сомни­тель­ные, но ост­рые ситу­а­ции, Смыс­лов демон­стри­ро­вал остроту реак­ции, обычно несвой­ствен­ную пози­ци­он­ным шах­ма­ти­стам. В ком­би­на­ци­он­ных бурях он чув­ство­вал себя отлично и... спо­койно нано­сил неожи­дан­ные удары. Если можно срав­нить так­тику шах­мат­ного сра­же­ния с так­ти­кой бок­сёр­ского поединка, то Смыс­лов оди­на­ково хорошо бок­си­ро­вал и в лево­сто­рон­ней, и в пра­во­сто­рон­ней стойке, обла­дая при этом непо­ко­ле­би­мым хладнокровием.

Уже в два­дцать лет стиль Смыс­лова сло­жился окон­ча­тельно. Он стал гросс­мей­сте­ром, игра его была, насколько это воз­можно, сво­бодна от «зев­ков», стра­те­ги­че­ские замыслы отли­ча­лись ори­ги­наль­но­стью. Уме­ние про­ник­нуть в суть пози­ции и вла­деть сво­ими нер­вами, здо­ро­вье и любовь к шах­ма­там сде­лали Смыс­лова опас­ней­шим сопер­ни­ком для шах­ма­ти­стов высо­кого класса. В его игре уди­ви­тельно соче­та­ется чиго­рин­ско‑але­хин­ское ком­би­на­ци­он­ное направ­ле­ние с капа­блан­ков­ской ясно­стью и простотой.

В чем­пи­о­нате СССР 1944 года состя­за­ние Смыс­лова с при­знан­ным лиде­ром совет­ских шах­мат Бот­вин­ни­ком выли­лось в захва­ты­ва­ю­щую дуэль. Это была заявка моло­дого шах­ма­ти­ста на борьбу в буду­щем за миро­вую корону. Пар­тия окон­чи­лась побе­дой Бот­вин­ника, однако Смыс­лов был вторым.

В 1946 году на пер­вом после войны круп­ном меж­ду­на­род­ном тур­нире в Гро­нин­гене Смыс­лов отстал лишь от Бот­вин­ника и Эйве. Успехи моло­дого совет­ского гросс­мей­стера при­вели к тому, что Меж­ду­на­род­ная шах­мат­ная феде­ра­ция вклю­чила его в пятёрку пре­тен­ден­тов, оспа­ри­вав­ших в матче‑тур­нире 1948 года зва­ние пер­вого шах­ма­ти­ста пла­неты. Вто­рое место Смыс­лова вслед за Бот­вин­ни­ком и выше таких выда­ю­щихся гросс­мей­сте­ров, как Керес, Решев­ский и Эйве, гово­рило о многом.

Пяти­де­ся­тые годы вошли в шах­мат­ную исто­рию как годы борьбы Смыс­лова за пер­вен­ство мира. В 1953 году он побеж­дает в тур­нире пре­тен­ден­тов. В сле­ду­ю­щем году играет пер­вый матч с Бот­вин­ни­ком. Бес­ком­про­мисс­ная борьба завер­ша­ется рав­ным счё­том, чем­пион по усло­виям сохра­няет титул. В 1956 году Смыс­лов вновь дока­зы­вает своё пре­вос­ход­ство над всеми пре­тен­ден­тами, а в 1957‑м с пре­иму­ще­ством в три очка побеж­дает в матче Бот­вин­ника и ста­но­вится чем­пи­о­ном мира.

Через год — матч‑реванш. До этого в исто­рии был лишь один слу­чай, когда чем­пион, утра­тив своё зва­ние, сумел вер­нуть его, — победа Але­хина над Эйве. Шах­ма­ти­сты ещё не знали о неисто­вом напоре Бот­вин­ника в мат­чах‑реван­шах. Смыс­лов, веро­ятно, также не ожи­дал опас­но­сти... Про­иг­рав матч‑реванш, Смыс­лов стал экс‑чем­пи­о­ном мира.