В первых двух частях мы выяснили, что предпочтительные искажения и набор слоёв на картах зависят от предполагаемого сценария использования. Что и как будет показано на карте определяется задачей.

Наша задача — помочь человеку попасть из пункта А в пункт Б на транспорте.

Это карта Парижа 1915 года с линиями метро:

Город показан во всех подробностях и содержит множество информационных слоёв. Линии метро, однако, выделяются особо за счёт использования очень контрастного красного и большой толщины линий.

А вот карта подземных железных дорог Лондона 1908 года:

Ветки разных компаний (линиями метро они станут намного позже) здесь обозначены разными цветами. А остальной город — дороги, парки, река — в отдельном бледно-сером слое.

Постепенно и этот слой исчез. Вот 1932 год:

Из средств географической привязки осталась только река Темза.

Подробную карту с множеством слоёв всегда интереснее разглядывать, но здесь важнее за пару секунд дать понять пассажиру, на какой поезд садиться. Пришлось жертвовать полнотой информации ради скорочитаемости.

Как видим, несмотря на упрощения в центральной части города остались проблемы: местами неочевидно, какая подпись к какой станции относится, и приходится подсказывать стрелочками.

Инженер Генри Бек предложил радикальную идею: использовать для изображения линий метро принципы построения электрических схем.

На электрических схемах показаны в первую очередь логические связи между элементами, а не их физическое расположение. Что, если нарисовать по аналогии схему метро, показав логические связи между станциями?

Схема Бека заменила карту в 1933 году:

Все линии были приведены к углам 45° и 90°, а расстояния между станциями выровнены.

На современной схеме вдвое больше линий и несколько новых слоёв, но она наследует принципы бековской:

А вот географическое расположение современных линий:

Центр пришлось показать в отдельной врезке, но и несмотря на это всё вышло очень мелким, и многие станции пришлось просто перечислять сбоку списком.

Как видим, географическая привязка может и помогать, и мешать решению задачи.

Это, конечно, не значит, что от географии можно полностью отказаться. В 2007 году в качестве упражнения я нарисовал «Схему линий нетрадиционной ориентации»:

Если вы живёте в Москве, вам будет непросто найти тут свою станцию. Сегодня восприятие любой схемы накладывается на представление о действительности, которое мы получили из нормальных карт. Какие же отступления от географической реальности допустимы?

Видя хорошую схему метро, человек должен сразу понять принцип её устройства, принять «правила игры». Если расстояния между всеми станциями на схеме одинаковые, то он поймёт, что это условность, и не будет полагаться на это. Но если он ищет и не находит станцию, расположение которой в городе он представляет, значит со схемой что-то не то.